Выслушав доклад о результатах изысканий, я вывел дам наружу и увел группу к северо-западной окраине Савватеевки. Там убил минут двадцать на поиск наименее пострадавшего поместья, поднялся на хозяйский этаж совсем небольшого особняка, выбрал две смежные спальни с видом на Окружную и далекий лес, предложил спутницам выбрать «женскую» и нисколько не удивился, узнав, что спать они собираются в моей. Спорить, естественно, не стал — дал команду располагаться и ушел раскидывать сторожевые плетения, простенькие ловушки и прорабатывать пути экстренного отхода. А когда вернулся, изумленно выгнул бровь — Язва с Бестией успели сервировать где-то позаимствованный антикварный столик, расставить вокруг него стулья с высокими спинками, застелить двуспальную кровать невесть где найденным шелковым бельем, «призывно» откинуть одеяло, надеть игривые халатики… и натянуть парики, позаимствованные в «Грации»! И пусть картине не хватало тихой музыки, горящих свечей и ведерка с шампанским, а кресла с аккуратно сложенными комбезами и ботинки, стоящие перед ними, наоборот, резали глаз, в общем и целом все выглядело очень даже неплохо. Поэтому я принял предложенную игру. Хотя нет, на самом деле я начал валять дурака тогда, когда увидел в глазах Дарьи Ростиславовны желание хоть немного расслабиться и счел, что выключить голову будет полезно всем троим. Короче говоря, сходу сложился пополам и заблажил:

— Ха-а-азяйки, тама это, Прошка запит-ыть, а я егоные абяза-нна-сти ышшо не знаю-ыть, и еси шо, пра-астите виликадушна!

Тут дамы начали давиться смехом, а я и не думал замолкать — вытащил из перстня бутылку вина из запасов, позаимствованных Ларисой Яковлевной в Императорском дворце Дагомыса, поставил в центр стола и продолжил нести пургу:

— Тама, кстать, мужичок какой-то в ва-а-арота-ыть, ломицца, грит, по вашенскому приглашенью! Так мне ево гнать-ыть, в шею, али тащить сюды?

— Пригласи! Со всем вежеством… — «приказала» Бестия, взявшая на себя роль старшей хозяйки. Вот я и свалил. Вроде как, «приглашать». А на самом деле сгонял в сад, который обнаружил во время установки плетений, нарвал два букета, вернулся в дом и переоделся. Нацепив белую рубашку, галстук, щегольский светло-голубой летний пиджак, ярко-красные пляжные шорты и зеленые резиновые шлепки. Затем постучался в дверь «будуара», дождался разрешения войти и предстал перед «хозяйками» во всем своем великолепии!

Пока вручал букеты, каждый раз опускаясь на колено и лобызая ручки, женщины еще держались. Но стоило по-простецки плюхнуться на свободное кресло, заправить за воротник край скатерти и закатать рукава, как заржала сначала Шахова, а затем и Долгорукая. Естественно, вполголоса, зато от всей души. А я, жутко застеснявшись, вцепился в бутылку вина, вбил внутрь «непослушную» пробку, налил напиток по двум бокалам, а третий — свой — наполнил водой. И, потупив взгляд, признался, что «намедни» перепил, поэтому вынужден «не злоупотреблять» «хотя бы» сегодня…

…Посидели на удивление здорово. И пусть моментами то Долгорукую, то меня накрывало грустью, Шахова, травившая пошлые, но по-настоящему смешные анекдоты, быстро возвращала нас в норму. А довольно крепкое вино, постепенно уничтожаемое в одно венценосное лицо, все удлиняло и удлиняло промежутки между «приступами». Свою толику недостающего спокойствия Дарье Ростиславовне добавили и самые последние минуты бодрствования — стоило нам добраться до кровати, как она нахально потребовала, чтобы я ложился посередине, оккупировала правое плечо, обняла, с душой поблагодарила за доставленное удовольствие, поцеловала в щеку и отключилась. Хотя, если верить щупу, планировала ляпнуть что-то игривое.

Ничуть не менее приятным получилось и пробуждение. По крайней мере у меня — открыв глаза в том же положении, в котором заснул, и порадовавшись тому, что этой ночью обошлось без «любимого» кошмара, я влил восстановление в онемевшие руки и залюбовался спокойными лицами сладко спящих напарниц. Потом огляделся чувством леса, обнаружил поблизости десяток птиц и заплутавшую лису, «насладился» покалыванием в верхних конечностях и через какое-то время заработал еще два благодарных поцелуя.

Увы, в конце завтрака в нашу жизнь постучалась действительность, показав девять человеческих силуэтов, приближавшихся к городу со стороны леса. Я, естественно, мгновенно забыл о еде, парой предложений уведомил женщин об увиденном, накрылся маревом и вынесся из спальни в коридор. А через пару-тройку минут подобрался к «разведчикам» практически вплотную и узнал первых четверых.

Скидывать маскирующее заклинание, конечно же, не стал — приложил ко рту ладонь так, чтобы звуки речи «отнесло» влево, присел и негромко обозначил свое присутствие:

— Краб, Ясень, Затвор, Берет… надо же, какая встреча!

Остальные бойцы отряда добавили Силу в «Хамелеоны», почему-то решив, что те отказали, «разогнали» пассивки, зайцами порскнули в разные стороны и приготовились к бою. Но Краб, судя по всему, исполнявший обязанности командира, презрительно фыркнул. Так же, как и его напарники:

— Не паникуйте, придурки: корхи с рейдерами не здороваются! Доброе утро, Баламут. «Мясо», конечно, в обмороке, но дурить не будет.

Я мысленно отметил, что он считает себя и своих друзей опытными бойцами, несколькими волчьими скоками приблизился к этой четверке, снял марево и протянул руку небольшому, но все-таки начальнику:

— Привет, парни. Рад вас видеть в добром здравии. Колитесь, что вас сюда принесло?

— Может, всем вам стоит перестать хорохориться и активировать «Хамелеоны»? — подал голос силуэт, успевший лечь.

— Клоуны… — вздохнул Краб, последовав моему примеру, вцепился в руку, сжал мою ладонь и, потемнев взглядом, уставился в глаза: — Ратибор Игоревич, выжили… только вы?

«Хоронить» еще и Язву не хотелось от слова «совсем», но я не собирался открывать душу перед личностями, которых видел второй раз в жизни, так что позволил воспоминаниям о Ярине ударить в голову и угрюмо кивнул.

— Примите наши искренние соболезнования… — выдохнул рейдер. Судя по тому, что позволял чувствовать щуп, действительно искренне. А после того, как я кивнул, поиграл желваками и начал задавать правильные вопросы:

— Кто?

— Вертушка сопровождения.

— Смотрю, зацепило и вас?

— Угу.

— А в официальном заявлении пресс-служба Двора свалила всю вину на общину засечников.

— Клянусь Силой, что вертолет Императрицы взорвала вертушка его же сопровождения, и что засечники не имеют к этому убийству никакого отношения! — заявил я для того, чтобы лишить последних сомнений еще и «мясо».

— Мы в вас и не сомневались… — буркнул Берет. — За что и пострадали.

Я подобрался:

— А чуть подробнее можно?

— Нас пытались заставить вас оговорить… — сообщил Ясень. — Сначала уговаривали, предлагая деньги, личное дворянство, безоблачное будущее и что-то там еще. Потом четверо суток не давали спать, таская по допросам. А когда поняли, что мы сдохнем, но не сломаемся, начали угрожать. В итоге не нашли ничего страшнее, чем поручить натаскивать «свежее мясо». Хотя нам тут гораздо комфортнее, чем за Полосой.

Я скрипнул зубами и вытащил из перстня лист бумаги и карандаш:

— Тот список сгорел вместе с Великой Княжной, поэтому продиктуйте свои фамилии снова — я постараюсь выполнить ее обеща-…

— Нам достаточно того, что вы уже сделали! — твердо сказал Краб, но я отрицательно помотал головой:

— Это нужно МНЕ.

Продиктовали. Потом описали технологию «дрессировки» молодняка и с благодарностью приняли несколько советов:

— В принципе, неплохо. Но я бы чуть-чуть изменил подход. Начинайте с похищения «трофейщика» или «головастика» — они дохлые и сопротивления не окажут. Затем утаскивайте их в лес, валите перед подопечными и читайте свою лекцию, показывая уязвимые точки на конкретной натуре. Кроме всего прочего, это уменьшит ваши шансы нарваться из-за затянувшейся адаптации — процентов у пятнадцати-семнадцати людей запах крови корхов вызывает не только тошноту, но и обмороки, а у двух процентов — аллергический шок. И еще: имейте в виду, что у этих тварей работает связь, а значит, на тушке вашего пленника может оказаться маячок.