— Ничего страшного! — натянуто улыбнулся действительный статский советник, усиленно старавшийся не косить глазом на умопомрачительные формы Язвы и Бестии, подчеркнутые довольно откровенными купальниками. — Я прекрасно понимаю и вас, и ваших подруг, ибо, вроде бы, тоже вырвался на море, но окунуться в него, вероятнее всего, не смогу.

— Заранее сочувствую… — понимающе выдохнул я и перешел к делу: — Глеб Павлович, давайте я упрощу вам задачу и опишу мою позицию в вопросе, из-за которого вы попросили о встрече.

— Буду премного благодарен…

— Как я только что сказал, мы приехали в Дагомыс отдыхать и будем отдыхать до завтрашнего утра, не вмешиваясь в расследование и во все, что с ним связано. Причин для бездействия сразу несколько. Во-первых, мы не сомневаемся в вашей порядочности, профессионализме и деловой хватке, соответственно, не видим смысла контролировать процесс. Во-вторых, это не наша специализация, а значит, толку от нашей помощи будет немного. И, в-третьих, считаем, что показания Константина Денисовича Ларионова дали достаточный импульс для того, чтобы дело не заглохло. Да, через недельку-полторы поинтересуемся результатами ваших трудов у… лиц, облеченных неизмеримо большей властью, но лишь для того, чтобы удовлетвориться торжеством справедливости и со спокойной душой закрыть эту страницу своего прошлого. В принципе, тут я мог бы предложить помощь в случае каких-либо непоняток, но знаю, насколько серьезными полномочиями вас наделили, поэтому не вижу смысла сотрясать воздух просто так.

Пока я говорил, Кондаков то едва заметно щурился, то кривил губы в саркастической улыбке. А когда получил возможность высказаться, склонил голову в знак уважения:

— Для начала хочу поблагодарить вас за то, что работаю в настолько комфортных условиях — мало того, что нынешние полномочия перекрывают любые гипотетически возможные потребности, так еще и расследование дела вашими стараниями, по сути, практически завершено: клинические смерти, пережитые Мавриным и Новицким, отбили у этой парочки всякое желание запираться, и они во всем признались, а Островский, судя по всему, сломался еще в момент травматической ампутации руки, поэтому добровольно разблокировал доступ к архиву записей изнасилований. В результате мы идентифицировали девятнадцать жертв и в течение двух-трех суток опросим всех девушек до единой. Далее, я в любом случае приложил бы все силы для того, чтобы закон как можно быстрее восторжествовал, и заслуженное возмездие настигло не только насильников, но и тех, кто их покрывал. Но ваше доверие приятно. А теперь озвучу настоящую причину, заставившую просить о встрече: вчера вечером до меня дошли слухи, что сотрудники службы безопасности как минимум двух «пострадавших» родов начали собирать информацию о вас и ваших слабостях. Я взял на себя смелость наведаться в гости во все четыре поместья и объяснил главам родов, чем им грозит любое противоправное действие в ваш адрес. К сожалению, меня не услышали…

— Спасибо за предупреждение. Мы примем меры… — ответил я, повторив пальцовку Язвы.

Глеб Павлович посветлел взглядом и поклонился:

— Что ж, тогда я спокоен. Имею честь откланяться. Хорошего отдыха…

После его ухода я снова улегся на покрывало, полежал в молчании минут пять-семь, а затем дал команду собираться. Оделись за считанные мгновения, шагом дошли до центральных ворот пляжа, а там сорвались на бег и через четверть часа вернулись домой. Оказавшись в прихожей, я по привычке огляделся взором, не нашел «лишней» электроники и спросил у Шаховой, как она собирается решать новую проблему.

— А я ее решать и не собираюсь… — без тени улыбки заявила она. — Эти твари собираются отомстить ГОСУДАРЫНЕ! Думаю, что ее сын…

— …будет вне себя от ярости! — холодно усмехнулась Долгорукая. — Он не особо часто испытывает по-настоящему сильные чувства, но в этот раз наверняка выйдет из себя. Сестра погибла от руки отца, отец — от моей, а на мою жизнь решили посягнуть дворяне, не только воспитавшие конченных подонков, но и покрывающие их преступления. Знаешь, я этим уродам даже сочувствую. Но все равно позвоню сыну и спрошу, что за хрень творится в ЕГО Империи…

…Даша позвонила сыну перед завтраком, спокойно и очень подробно объяснила суть возникшей проблемы, отправила записи, сделанные камерами наших коммов во время инцидента и беседы с Кондаковым, заявила, что будет ждать звонка, отключилась и… умяла две порции блинов с вареньем. Причем пребывала в прекраснейшем настроении, то есть, много и с удовольствием шутила, стырила два сырника с тарелки подруги и втихаря подсыпала мне в чай черного перца.

Чуть-чуть посерьезнела только в тот момент, когда я сказал, что пора собираться на выезд — объяснила, что до радикального решения проблемы с «охамевшими аборигенами» носиться по гоночной трассе, мягко выражаясь, небезопасно, и предложила вернуться на пляж. Язва, судя по выражению лица, собиравшаяся предложить то же самое, подтверждающие кивнула, я, конечно же, сдался, и женщины снова отпустили тормоза — натянули «еще не выгулянные» купальники и сарафанчики, проверили, как держатся парики, влезли в Сеть, изучили сетевую страничку какой-то компании и заявили, что нам срочно нужны мощный гидроцикл и одна водная лыжа.

Я, естественно, поддержал это начинание, подождал, пока они закажут доставку, и дал команду выдвигаться. Спустил дам в гараж, помог забраться в салон «Святогора», сел за руль и покатил к эстакаде.

Шахова, по своему обыкновению обосновавшаяся на правом переднем пассажирском сидении, взяла на себя обязанности штурмана и в удаленном режиме распахнула ворота. А через считанные секунды, увидев подлетающие «Онеги», вышла из себя и злобно процедила:

— Что, опять?!

Я отреагировал на возникновение угрозы заметно быстрее и жестче. Ибо видел взором и чувством леса пистолеты, «зависшие» перед каждым из восьми силуэтов, пелены, наполненные Силой, и формирующиеся плетения. Поэтому надавил на акселератор, довернул руль влево и протаранил первый внедорожник защитным бугелем. И опрокинул к чертовой матери, благо, наш «танк» был бронированным и весил не в пример больше. Потом затормозил, кинул на напарниц по бодрячку, вылетел наружу, вложился ударной волной во вторую машину, только-только начавшую замедляться, заметил такое же плетение, рванувшее от силуэта Даши к автомобилю, поднимающемуся на дыбы, и увидел результаты удара Язвы, ускорившей кувырки уже изрядно помятой первой «Онеги». Этим, само собой, ограничиваться и не подумал — на бегу раздал пальцовкой приказы, отсек обезглавливанием чью-то кисть, появившуюся в оконном проеме «своего» внедорожника, отправил в салон ослепление и, на всякий случай активировав вампиризм, выхватил костяные ножи.

Мужики в черных костюмах, еще не оклемавшиеся от веселых полетов по машине, были не в состоянии сопротивляться, и я за считанные мгновения нейтрализовал водителя, продавив пелену и без затей пробив острием клинка оба глаза. А когда метнулся к левой задней двери, услышал крик Шаховой и вышел из боевого режима:

— Рат, это твои родственники. Тут у меня Сеня и Слон! Помнишь таких?

Я приказал их глушить, вязать и складировать, выдал примчавшейся Даше восемь пластиковых стяжек и занялся своими «клиентами». Начал с безрукого и слепого: первому наложил импровизированный «жгут» из все той же стяжки, а на второго кинул обезболивание. Затем «упаковал» эту парочку и переключился на условно боеспособных «родичей», начавших отходить от ослепления. А когда закончил и с ними, выложил свою четверку на асфальт аккуратным рядком и отправился к первой машине, в которой, судя по всему, к нам в гости приехало мелкое, но гонористое начальство.

Увидев результаты «трудов» напарниц, мысленно схватился за голову, ибо весь «экипаж» этого внедорожника лишился как минимум одной руки. Да, появился избыток серьезных ожогов, переломов и ссадин, но я не думал, что этот факт сильно радовал вконец охамевших недоумков. Строить из себя виноватого даже не подумал — подошел к знакомой тушке, пнул в здоровое подреберье и поймал взгляд, наполненный болью: